Виктор Заманский

Безработный брахман

У каждого своя орбита,
И точки встречи - в жизни раз.
Все остальное - будни быта,
И слов забор, и холод глаз.
Р.Лашевский
Ей не нужны ни ведьмы, ни судьи,
Ей не нужно ни плакать, ни петь -
Между левой и правою грудью
На цепочке у ней - моя смерть.
Б.Гребенщиков













Здравствуй, радость моя, любовь моя и гнев, солнце мое и рыбка моя, война моя и немцы мои же. Привет, Катюха.
Привет из Страны Восходящей Иены.
В атмосфере хронического безделья решил отчинить тебе письмецо, а то всё по телефону да по телефону - в одно ухо влетает, из другого вылетает. Вот напишу, в конверт засуну и буду ждать, когда ты мне очередную гадость скажешь. А там с божьей помощью и отправлю. Толку в этом никакого, да не пропадать же добру - писал, напрягался. Да и вроде женой ты мне приходишься, а супругам в долгой разлуке как бы полагается переписываться. Вот я и строчу, роняя слезы бессильной грусти прямо на клавиатуру.
Грусть моя прозрачна как стекло. Из нее можно делать витрины - уже три месяца, как в ней ни капли алкоголя, Витечка подвязал до лучших времен. Помнишь, родная, как спутник твоей жизни с утра бился в абстинентных судорогах, истекая холодным потом и вибрируя, как изделие из секс-шопа? И как ты, проявляя ангельское милосердие, соизволяла сгонять в "DAILY STORE" на углу за двумя поллитрами "Сантори айс водка"... Я ждал тебя с неизъяснимой нежностью и готов был расцеловать в оба белоснежных крылышка... Сам я купить водки не мог - амплитуда вибрации превышала допустимые нормы. Да, литр в сутки в течение двух лет (раньше - чуть меньше, но тоже ежедневно) - смелый эксперимент. Кто пробовал - подтвердит, а кто меня знает, не даст соврать, и ты первая.
Неизгладимое из памяти время... Ты была рядом, здесь, в Сисяцу, и я был счастлив, как может быть счастлив безработный синяк на чужбине, которому на крайний раз всегда принесут спасительной гадости, чтобы кони не бросил. Дело в том, что ночью в магазин идти в лом, а утром (часам к двенадцати-тринадцати) - такая, оказывается, херня. Кстати, я раньше не выражался, обращаясь к даме, если дама не филолог - это от тебя заразился. Я вообще очень восприимчивый и легко поддаюсь влияниям, от чего все время и страдаю.
Так вот, эти незабвенные времена... Наша уютная квартирка за 1000 у.е. в месяц рядом с Сисяцким вокзалом, которую ты так не любила... Между прочим, если я тебе не говорил: название нашего города Сисяцу никак не связано с женским бюстом, а означает "гавань четырех колес", или "переправа четырех телег", каковое название указывает на сверхъестественную прозорливость предков современных сисяццев, не иначе как предугадавших автомобильный бум постперестроечных времен.
Город Сисяцу, адм. Центр префектуры Какамото, расположен на живописном берегу Японского моря в долине двух полноводных рек. Помнишь, как мы с тобою замечательно отдыхали на указанном берегу в веселой компании, и я, насосавшись дешевого сакэ, умиротворенно засыпал на подстеленном одеялке, глядя на звезды под шорох прибрежных сосен и шум прибоя... Как пущали хлопушки и прочие фейерверки... И молодежь японская вокруг нас, вонючих гайдзинов, этот неиссякаемый молодой задор и безрассудство ровно до 31 августа - конца купального сезона... То есть, 31 августа, несмотря на возможный шторм с осадками - задор и безрассудство, а 1 сентября хоть при любой сахарской жаре никто, кроме притырочных гайдзинов, в воду не полезет. Гайдзин, как ты помнишь, это нечто среднее между "чуркой" и "иностранцем". Им все можно, они же без понятия. А задорная японская молодежь сидит на песке и печет в нем яйца. Хочу тебя сюда, любовь моя, хочу запустить с тобой пару хлопушек! Пусть знают, что гайдзины тоже не лыком шиты.
Население Сисяцу и окрестностей - около 700 тыс. человек, плюс-минус. Крупнейший порт на Западном побережье. Сисяцкий рис "мотохикари" входит в тройку лучших сортов в стране, соответственно местное сакэ "мото-но камбай" входит туда же. Знатоки его считают, что пить сакэ подогретым - жлобство, и пьют охлажденным. По количеству ДТП, совершенных водителями в пьяном виде, префектура Какамото лидирует, в три раза превосходя средний уровень по стране. Сисяцкие девушки славятся красотой и милым характером, но на улицах их особо не увидишь - будучи выращены до кондиции, они пополняют собою ряды токийских телевизионных ведущих.
Вот такой чудный город ты променяла на занюханный Дальнеморск. Кстати, Дальнеморск - один из российских городов-побратимов Сисяцу. Второй - Хабаровск. Сисяцу с побратимами связывают авиалинии (по два рейса в неделю, 1 час 15 минут и 230 у.е., и 1 час 30 минут и 200 у.е. в один конец соответственно). До Токио ехать два часа. До тебя - час пятнадцать, но нелегко. Не на что. Да и хрена я там не видел.
Что бы тебе такое написать, чтоб не обидеть? Тут говорят, что пишу я ничего, плотно. Только надо, чтобы сюжет какой-нибудь закручивался и в середине ничего не провисало. Ну какой может быть сюжет, если в мозгах сплошной кисель? Жанр опять-таки бессюжетный, эпистолярный (знаешь, что такое эпистола?). В таких случаях спасает поток сознания - реминисценции, понимаешь, ассоциации, аллегории всякие - в общем, дурняк с умным видом. Я засыпаю, пусть мне приснится белый песочек... (Р.А.Лашевский) Что-то плохо я засыпаю.
Не могу уснуть, вспоминая счастливые минуты нашего совместного проживания! Как мы собирали тебя отсюда, упаковывали вещи... Вернее, ты упаковывала, это у тебя здорово получается, а я, растерянный, несчастный, сидел над своей бутылкой и беззвучно вопил: "Кто же мне теперь будет, а?.." Твой же ясный взор светился лишь ответным вопросом, вопросом Винни-Пуха в гостях у изнывающего Кролика: "А что, разве еще что-нибудь осталось?" Ты взяла с собою все только самое необходимое, включая три упаковки презервативов...
Я закрываю глаза и вместо сна вижу тебя... Воображение у меня богатое с детства, и от этого я тоже всегда страдал. Я вижу, как ты украшаешь разноцветными резиночками интерьер своей девичьей спаленки... Развешиваешь над книжной полкой, натягиваешь на торшер... В этой маленькой спальне нет места Брахману, ни черному, ни белому, ни в крапинку - родные глаза охраняют себя сами и делают это гораздо более эффективно. К тому же, если его слуха коснется то, что ты говоришь обо мне в объятиях Морфея, его хрупкая астральная сущность может не выдержать перегрузки.

Катя!
Прости меня, Катя!
Прости за то, что не люблю тебя и никогда не любил, притворяясь прежде всего перед собой. Немощный, возомнивший о себе похотливый паук, которому поблазнилось, что в его власти уловить эфемерный трепет стрекозиных крылышек, записать на кассету и поставить на полку, где Оно будет ждать его, всегда готовое к употреблению. Пигмалион ублюдошный. Демиург из Дальнеморска. Великий Энтомолог - Коллекционер Одинокой Бабочки. Самонадеянный, безмозглый идиот! Идиот в квадрате, потому что образованный - еще на первом курсе дураку объяснили, "почему Лаокоон не кричит", разложили по полочкам, разжевали и вмонтировали прямо в пасть. Динамика в скульптуре не фиксируется.
Прости меня, Катя. Прости - и прощай.

Ты спрашиваешь, "чо это с тобой вдруг?" Ничо страшного, это у меня был катарсис (ударение на первом слоге, не путать с катаром желудка и ближневосточным государством). Любишь, извините, сам покакать - не забывай и про душу. А у нас с тобой всё, натурально, будет хай-фай. Конечно же, я тебя люблю, как такого пупсика не любить, самого уматного в мире. Вот скоплю тебе на крем от "Диора", воссоединимся мы под сенью сисяцких дерев и заживем счастливо и гармонично вплоть до следующего финансового кризиса. А пока - на лугу пасутся ко... Так что до новых встреч, драгоценная Катерина Михеевна.