- Ваша последняя книга кажется более "японской", тогда как другие романы кажутся более "западными"...

- Что, в самом деле?

- О, да. Возможно, это потому, что ваши герои любят западную культуру. Когда читаешь эти книги, не возникает ощущения, что действие происходит в Японии. Впрочем, это впечатление западного читателя... Тем не менее, последний ваш роман гораздо больше сфокусирован на Японии. Откуда такой поворот?

- Но я же в то время жил в Штатах! Я провел здесь с 1991-го по 1995-й год - как раз когда писал эту книгу. И отсюда смотрел на свою страну и свой народ. А когда писались другие вещи, в Японии, я хотел просто вырваться на свободу. Однако стоило мне уехать из Японии, в голову сразу полезли вопросы: кто я? Что я есть как писатель? Раз я пишу книги на японском языке - значит, я японский писатель. Но в чем моя самобытность? Постоянно про все это думал, пока здесь жил... Возможно, это одно из объяснений, почему я стал писать о войне. В каком-то смысле мы, японцы, когда-то сбились с пути. Мы так тяжело работали после войны. Так сильно хотели разбогатеть. Наконец, мы достигли какого-то уровня - и лишь тогда спросили себя: что мы делаем? Куда мы идем? И ощутили растерянность... Ну и, кроме того, я ищу для себя побуждение, причину, чтобы писать. Это сложно объяснить словами... Слишком сложно для меня.

- Какой вам показалась Япония, когда вы были далеко от нее?

- (Долгая пауза) Очень большой вопрос.

- Может, попробуете по-японски?

- (По-японски) Даже по-японски - очень сложно.

- (Редактор журнала "Wonderlust" Дон Джордж, по-японски) Может, когда вы смотрите на свою страну со стороны, из-за границы - смысл того, что такое быть японцем, проявляется как-то отчетливее? Когда вы живете в Японии, внутри, вы просто не думаете обо всем этом - и лишь уехав, получаете иной угол зрения на то, что такое японец как таковой?

- В частности, и это тоже, но... Мне очень трудно это сформулировать. Может, перейдем к другому вопросу?

- С удовольствием. Ваши герои совершенно не вписываютсяв рамки той трудоголической системы ценностей, которая, как вы говорите, была так сильна в послевоенной Японии. Что вас привлекает в таких героях, как Тору - безработный, постоянно сидящий дома?

- Всю жизнь после окончания университета я сам жил, ни от кого не завися. Никогда не принадлежал никакой компании или системе. В Японии жить таким образом очень непросто. Тебя оценивают по тому, в какой фирме ты служишь или какой системе принадлежишь. Для большинства японцев это чрезвычайно важно. И в этом смысле я всегда был аутсайдером. Было довольно тяжело, но мне всегда нравился такой стиль жизни. И в последние годы молодежь в Японии старается, по возможности, жить именно таким стилем жизни. Они не верят ни в какие фирмы. Еще десять лет назад "Мицубиси"или другие фирмы-гиганты были непоколебимы. Теперь это не так. Особенно в самое последнее время. Молодые люди не доверяют вообще ничему. Они хотят быть свободными. Нынешние система, общество не принимают таких людей. Если по окончании университета они не идут наниматься в фирму - им приходится быть аутсайдерами. И на сегодняшний день такие люди составляют уже солидную группу в обществе. Я очень хорошо понимаю, что они чувствуют. Мне 48, а им за 20 или за 30 - но вот у меня есть страница в Интернете, где мы с ними переписываемся, и они мне шлют письма, и сообщают, что им нравятся мои книги. Как странно! Мы с ними такие разные, но можем понимать друг друга очень естественно. Мне нравится эта естественность. Я чувствую, наше общество постепенно меняется... Мы обсуждали с ними героев моих книг. Похоже, мои читатели действительно сопереживают моим героям, испытывают к ним симпатию. Я хочу верить, что это так. Что мои истории действительно созвучны их естественному желанию быть свободными и независимыми людьми.

- Стиль жизни ваших героев чем-то похож на стиль жизни писателей - все они тоже живут сами по себе. Трудно ли быть писателем в Японии?

- Да не так уж и трудно. Я - исключение. В Японии даже писатели собираются в общества. Один я ни во что не собираюсь. Еще и поэтому, кстати, я продолжаю "бежать" из Японии. Это моя привилегия. Я могу ездить куда угодно и жить где мне вздумается. А в Японии все писатели входят в какие-то объединения, кружки и сообщества. Пожалуй, процентов 90 всех японских писателей живет в Токио. Естественно, они там сбиваются в кланы. И связывают себя какими-то стилями поведения и обязательствами. Я считаю, это - полный идиотизм. Если ты писатель - ты свободен делать что хочешь и ездить куда тебе вздумается. Лично для меня нет ничего важнее этого. Понятно, почему большинство из них меня на дух не переносит. Потому что я не люблю элитарности. Мир не должен переворачиваться, если я вдруг пропадаю надолго.

- Их раздражает то, что вы пишете?

- Я обожаю поп-культуру - "Роллинг Стоунз", "Дорз", Дэвида Линча и все в таком духе. Я же говорю, что не люблю элитарности. Люблю фильмы ужасов, Стивена Кинга, Рэймонда Чандлера, детективы. Писать такие вещи я не хочу. Что я хочу - так это использовать их структуры, но не их содержание. Мне нравится наполнять эти структуры своим содержанием. Это - моя манера, мой стиль. Так что меня не любят писатели обоих типов. Меня не любят развлекательные писатели, и меня не любят солидные литераторы. Я же - посередине, я делаю нечто новое. Поэтому много лет я не мог найти в Японии своей ниши. Но сегодня я чувствую, что ситуация радикально меняется. Для меня теперь есть ниша, и она растет. За эти пятнадцать лет у меня появилась своя преданная аудитория. Мои читатели продолжают покупать мои книги, они на моей стороне. А писатели и критики - не на моей стороне. И чем больше становится моя ниша, тем больше ответственности я ощущаю именно как японский писатель. Вот что, собственно, происходит сейчас, и вот почему два года назад я решил вернуться в Японию. В прошлом году я написал книгу о зариновой атаке в Токийском метро 1995 года. Я опросил 63 жертвы происшествия - из тех, кто в тот день ехал в поезде. Я сделал это потому, что хотел послушать, что думают обычные японские люди. Ведь это был самый обычный день, утро понедельника - полдевятого или около того. Все едут в центр города. Вагоны битком набиты - ну, вы знаете, час пик, - все притиснуты друг к дружке вот так (сжимает плечи)... И вот этих обычных людей, которые так много и тяжело работают, этих обычных японцев вдруг травят газом ни за что ни про что. Полный идиотизм! И мне захотелось узнать - как они пережили все это? Что это были за люди? И вот я начал опрашивать их, одного за другим. Это заняло у меня год - и в итоге я остался под большим впечатлением, узнав всех этих людей поближе. Я всегда терпеть не мог всех этих служащих фирм - клерков, бизнесменов... Но после интервью с ними во мне поселилось нечто вроде сострадания. Я, честное слово, не знаю, зачем они все так тяжело работают. Некоторые из них встают каждый день в полшестого утра, чтобы ехать на работу в центр Токио. Это более двух часов на поезде, поезд забит вот так (снова сжимает плечи). Даже книгу не почитать. Но они живут такой жизнью лет тридцать - сорок подряд! Для меня это невероятно. Они возвращаются домой в десять вечера, и их дети уже спят. Единственный день, когда они видят своих детей - воскресенье. Это ужасно. Но они не жалуются. Я спросил их, почему - они говорят: а что толку? Так живут все - а значит, для жалоб нет оснований...

- Они завидуют таким, как вы?

- Нет, не завидуют. Они привыкли. Они живут так уже очень много лет. У них нет выбора, нет других вариантов. Я заметил странное сходство между ними, обычными работягами, и членами секты. Когда я обрабатывал эти интервью, это сходство не выходило у меня из головы. А когда закончил - заинтересовался, в чем разница. Это трудно выразить, но... Я просто влюбился в этих людей. Они рассказывали мне о своем детстве. Я спрашивал у них: каким вы были ребенком? Как учились в школе? Каким были, когда женились? Какой была ваша невеста? И в их жизнях оказалось столько историй! У каждого - своя замечательная история, я был просто в восторге... И сегодня, когда я еду в метро и вижу таких людей вокруг себя - мне гораздо уютнее с ними, чем раньше. Потому что теперь я точно знаю: у каждого из них есть своя история. Эти интервью дали мне очень много. Мне кажется, я меняюсь благодаря им.

- И какой была реакция на эту книгу?

- Пришло очень много писем от читателей. Они так прониклись... Некоторые даже писали, что теперь чувствуют больше уверенности в себе. Странная реакция на криминальную публицистику. Но они писали, что моя книга придала им сил. Эти люди, которые так тяжело работают, забывая про все на свете - были тронуты до глубины души... Тут дело даже не в том, что мы слишком привыкли считать, что много работать - это хорошо. Дело не в этом. Дело в сопереживании.

Д А Л Ь Ш Е :
Почему члены секты нуждались
в "хорошей истории"