- И, в конце концов, мне надоело постоянно извиняться за то, что у меня чисто вымытая шея!
    - Послушай, ну так же нельзя. Ты уж - или шею мыть перестань, или извиняться. А лучше всего -...
    - Что?
    - Застрелись.
 

    И был человек-кенгуру, живущий вприпрыжку. Взлетая вверх по не ведомой никому траектории, он оставлял все внизу - забывая и то, что когда-то был рожден на земле. И лишь когда земля иногда притягивала его, он падал - чтобы снова взлететь, оттолкнувшись.
    Там, где нога его касалась снега в тот миг, распускались колючие кактусы. Это было красиво.
 

    И был человек-окно. Когда он ушел, сквозь дыру в кирпичной стене ввалившийся день оказался совсем не таким, и некуда стало укрыться от дурацкого солнца, пялившегося в упор.
    Даже шторы забрал он с собой, уходя.
 

    Яблоко, кислое зеленое яблоко! Старой женщине, кусающей тебя однажды, задержать в себе это хочется до смерти.
    Еще вожделенно зажмурившись - вот уже отодвигает она тебя в сторону, вглубь подоконника:
    - Завтра доем...
 

    И был вечер, когда никто и не думал про утро. Поэтому, когда оно все же настало, то случилось не здесь.
 

    И был Человек, Который Придумывал Имена. Но ему не везло.
 

    Отделяясь от пересушенных молчанием губ моих, она копится, копится, наслаиваясь новым столбиком пепла.Вновь на минуту я сжимаюсь и жду - пока не сорвется, опять мимо пепельницы, растекаясь кругами по миру, эта тихая грусть.
    В самолетах безумно-бескрайней Родины мне курить не дают, и я брежу во сне.
 

    Утопаю в реве турбин, и мне снова снится твой голос:
    - Что с тобой? Опять промочил себе ноги?...