Пока несут сакэ
(Токио, 7-8 марта)

- Ну согласись, Боря, вообще не показать тебе Токио было бы просто нечестно... - словно оправдываясь, сказал Вадька в такси. Борис нехотя согласился.

В Токио, одном из самых больших городов мира, процент коренных жителей до смешного мал. Средний токиец - это человек, приезжающий сюда после вуза, делающий карьеру и уезжающий доживать старость в места подешевле и поспокойнее. Сюда хорошо приезжать - на выходные, в Диснейленд, на ЭКСПО, на Гребенщикова. Жить здесь долго чревато дичайшим стрессом. Количество информации, проходящей ежедневно через голову, превышает все физические пределы - в итоге голова начинает ощущать себя большой помойной ямой, которую вычистить невозможно, пока не уедешь из этого города навсегда.

В поисках "чего пояпонистей" мы проконсультировались с целой кучей русских токийцев, и все они наперебой советовали не пропустить синтоистский храм Мэйдзи-Дзингу^*. Туда-то мы и направились первым делом.

Храм этот расположен в центре столицы. Раньше здесь стоял другой храм, основанный еще за сто лет до того, как городишко Эдо вдруг стал центром военно-феодальной власти. Он был свидетелем того, как сёгуны из клана Токугава^*, собрав в кулаке разрозненные провинции, усмирив непокорные буддийские монастыри и наглухо закрыв страну от остального мира, принялись насаждать повсюду Конфуцианский Порядок^*.

Нынешний же храм основан в 1915 году. Это другая эпоха - но не менее зловещая. Уже позади недолгая эйфория либеральных реформ, наивное восхищение Западом и курс на "просвещенную цивилизацию". Япония захлебнулась волной национализма. Из Синто сделана государственная религия, уродливая и агрессивная - а на буддизм идут новые гонения. Отрезвит страну лишь сокрушительное поражение в войне.

Храм назван именем тогдашнего императора. Прямо у входа нас встречают его "Двенадцать наставлений", призванные обеспечить всеобщее счастье и благоденствие. "Почитай Трон", "Повинуйся старшим", "Приумножай знания", "Люби Родину"...

Реакция гостей неудивительна. Ощущение, будто ту расслабленную, по-дзэнски всеприемлющую Японию, так полюбившуюся им в Наре и Киото, именно здесь взяли за шиворот и гаркнули: "равняйсь!" - это унылое ощущение оказалось настолько сильным, что Ирина немедленно простудилась, а Борис просто заменил все дальнейшее туристическое расписание на походы в книжные и музыкальные магазины.

Впереди были Молдавия с Украиной, поезда и концерты. "Ребята, я просто хочу выспаться и отдохнуть", - сказал Борис и заснул до вечера.

Так и вышло, что два дня подряд в одном из самых больших городов мира столп русского рок-н-ролла отсыпался, рылся в компакт-дисках и дегустировал сакэ. "Какое счастье! - поделился он с нами. - Дома бы этого просто не получилось..."

С другой стороны, и в Нью-Йорке, по его словам, он обычно занимается тем же самым. Все мегаполисы одинаковы.


* * *

"Вот, тебе, - скажут, - стакан, пей со мной,  а я потом всем похвастаюсь:  нажрался с Гребенщиковым!"

В.Шинкарев

К великому сожалению, нам не удалось сделать концептуальной фотографии Гребенщикова, поедающего суси. Такую фотографию можно было бы поместить на заглавной странице нашего квазикулинарного сайта. Увы - в первый же вечер у Аллы гости объелись сырой рыбой и в дальнейшем просто глядеть на нее не могли. Но японская кухня, слава Богу, достаточно разнообразна - оставались еще скияки, оставались сябу-сябу, не говоря уже о разнообразных удонах и тому подобных окономияках. Гости кушали с большим аппетитом и не спрашивали про рецепты. Хорошо, что мы пригласили Гребенщикова, а не Макаревича.

Смешно сказать, но именно в гастрономические моменты поэта чаще всего посещала муза. По крайней мере, так это смотрелось со стороны.

- Вот это, - говорит Митька, - называется "о-тоси". Это можно есть, пока несут сакэ.

- О-о-о! - восклицает поэт. - Какое название для песни! Пока Несут Сакэ...

Достает книжечку, записывает.

Сакэ, кстати - отдельная тема^*. У меня за поездку сложилось впечатление, что Гребенщиков с младых ногтей пьет исключительно японское сакэ и вообще не понимает, как некоторые люди могут употреблять какие-то другие горячительные напитки. Коваленин, правда, рассказывал мне, как Борис увлеченно обследовал полки в винном отделе супермаркета. Но это Коваленин - он может и приврать.

Сакэ иногда попадалось очень вкусное. Так бы наливал его себе прямо в стопку, и "пи-и-ил и пи-и-ил" - в нарушение всех ритуалов. А ритуалы таковы: сначала налей собутыльнику, а потом дождись, пока он тебе нальет. Сам себе - не моги. Надо сказать, что Борю такой ритуал вполне устраивал, потому что подливал я исправно. Да и он про меня не забывал.

Коваленин очень ругался. Не пей, кричит, веди себя прилично, на нас весь мир смотрит! Я даже жаловался на него Боре. А он улыбнулся и говорит: "Главное - не дергаться." И еще налил.

- Борис, как ты относишься к Егору Летову?

- Примерно, как к Киркорову - не слушал ни того, ни другого.

Телячий восторг. Рукопожатие. Еще по одной. Тут несут кальмара.

- Ого! - говорит Боря. - Галлюциногенный Кальмар! Какое название для песни!..

Достает книжечку, записывает. А потом тихонько напевает:

Ой, кальмар мой, кальмар...
Галлюциногенный...
Что плывешь одиноко...

А друг мой Коваленин вроде тоже пьет - а как будто и не пьет. Сидит, как сыч, со своим сотовым телефоном в обнимку и трезвонит по каким-то "делам". Спрашиваю: что, мол, за дела? Отвечает: координирую людей насчет прощального ужина. Типа, чтобы знали, куда приходить. И вид у него при этом такой важный, будто он спутник запускает или Ирак бомбит.

Боря на него поглядел и мне шепчет: мол, налей другу-то, пусть тоже расслабится. Какое там! Друг тут же вскочил и убежал на улицу - дескать, в помещении не слышно, сигнал не проходит.

"Эх, - вздохнула Ирина. - Карма у вас разная..."

Карма кармой, но потом все равно напоили. Расслабили.


* * *

В такси Вадька рассказывает, как Гребенщиков "достал" меня еще до приезда. Ирина смеется, Борис странно улыбается, щурясь в окно.

- А ты представляешь, Митя, как он достал МЕНЯ? Со мной-то он - двадцать четыре часа в сутки...

Находясь в метре от этого человека, я физически ощущаю, будто внутри у него - какой-то трудный процесс. Плотины дают электричество, а домны плавят чугун... Это давило б на психику, кабы не грело. Так и чувствуешь - там, внутри, давление неизмеримо выше. Не оттого ли - это постоянное стремление успокаиваться чуть не в каждом храме на пути?

- Знаешь, Борь... Все, что ты говоришь о буддизме, о дзэне... Это, конечно, здорово и интересно, но для многих типа меня куда ценее просто твой русский язык. Может, даже больше, чем твоя музыка. То, как у тебя нарастают друг на дружке слова...

- Так это и есть дзэн. Не думай о языке специально - он и родится сам.

Приехали.

Осталось научиться правильно не думать, думаю я. Здравствуй, Белая Обезьяна...

- Значит, по-твоему, попытки как-то осознанно оттачивать технику писательства, всякие там разборы полетов, совместные анализы текстов, обсужденья в Лито - смысла вообще не имеют?

- Ну конечно! Зачем, например, Окуджаве Лито?

Мы бредем по дорожке очередного храма. Белесый гравий упруго хрумкает под ногами, будто сибирский снег. Я вспоминаю, как вчера нам вроде бы удалось поймать БГ за язык.

Спор начался сурово:

- Борис, что происходит с искусством?

- Как я понимаю, ничего, - последовал грустный ответ. Дальнейшие попытки заглянуть в будущее, вкупе с подоспевшим сакэ, разбередили мысль мэтра до введения понятия "нового ренессанса". Которого, видимо, следует ожидать. Хотя, может быть, и напрасно.

Наскоро, привычными жестами клеймим постмодернизм и переходим к прениям.

Вадьку интересовало, о чем еще можно писать, меня - каким еще способом. Борис по-дзэнски пытался глядеть на проблему сверху, подливая всем сам. И наконец открыл рот. Однако неразрешимый спор о форме и содержании, подогретый до двадцати пяти градусов, запутал речь выступающего настолько, что она (речь) стала противоречить сама себе, и педантичный даже под мухой Вадька не выдержал:

- Боря, но ведь ты сам пять минут назад говорил: "главное - ЧТО, а не КАК"!...

Какое-то время Борис сидел между нами, как между упитыми в хлам инем и янем, и вроде бы думал, что же на это ответить. Да так ничего и не ответил. И только теперь, ступая по гравию храма, как будто решил продолжить вчерашнюю тему:

- А меня в последнее время уже не волнует, ЧТО или КАК. Больше всего меня сейчас интересует вопрос "ЗАЧЕМ?" И пока у меня не получается на него ответить. Вот - зачем мы все это пишем?

- Для удовольствия.

- Нет. Для себя самого писать - только все портить. По-настоящему получается только когда не пытаешься повернуть Карму на самого себя...

- Эффект "недостроенного моста"?

- Ну, мост-то и достроить можно... неважно. Лишь бы оставался хотя бы один кирпич, который каждый мог бы вынуть и вставить что-то свое. Так что чем для большего числа людей пишешь, тем лучше выходит. Вот только - зачем?

- Н-ну, как... Реализовать свой детородный инстинкт... На следующем уровне, то есть...

- Но зачем?

- Хм...

- Неужели если б меня не было, если б я ничего не насочинял - что-то в мире было бы по-другому?

---