Необходимое предисловие.

Не иначе как отечественная японистика принялась освобождаться от пут наукообразия и догматизма. На смену псевдоглубоким трактатам записных кабинетных востоковедов приходят живые наблюдения практиков, погруженных в самую гущу предмета исследования. Свободная художественная форма, сочный язык, беспощадная объективность, законченные характеристики. Вот что можно сказать по поводу очерка Дмитрия Коваленина "Письма из Хиппонии".

Что роднит меня с автором очерка? Мы с ним оба "гайдзины", то бишь иностранцы. Он живет здесь шесть лет, я - четыре с половиной. Неудивительно, что живописуемые им детали легко узнаются. Знакомо до тошноты - чудовищные в своей тупости комиксы, неотличимые друг от друга шлягеры в караоке-барах, бесконечные разговоры о еде и низкопоклонство перед Западом.

Однако, где-то в середине чтения мне стало казаться, что я все это уже где-то читал. Это или что-то очень похожее. Потом вспомнил. "Это" было читано мною года два назад в одном из британских журналов. Порывшись в горе макулатуры, извлек сделанную тогда ксерокопию. Название журнала вспомнить не удалось, а статья называлась "Our women in Moscow". Корреспондентки английских изданий рассказывали о том, как им живется в России. Несколько цитат:

"Меня не интересуют русские мужчины - они грубияны и шовинисты. Ухаживают так: припирают тебя к стене и начинают расстегивать блузку. Мой друг живет в Лондоне, и я звоню ему каждый день."

"В кино я не хожу: все фильмы дублированы на русском, и за всех обычно говорит один мужчина - даже за женщин!.. Водить машину - сплошной стресс. Многие водители злонамеренны, а допустимый процент алкоголя равен нулю, так что за рулем и стакана вина нельзя выпить."

"На чувствительное западное ухо манеры русских кажутся ужасно резкими - можно часами выть по поводу того, среди какого грубого и неотесанного народа мы живем. Если ты пригласила друзей на ужин и допытываешься их мнения об угощении, они честно дают тебе полезные советы типа "муки надо побольше" или "на огне надо держать поменьше". Но такая прямота имеет свои плюсы: если русский хвалит твои блины, ты имеешь все основания надуться от гордости."

Там же обнаружилась статья из "Таймс", посвященная русским суевериям:

"Русские всегда были очень суеверны, особенно в том, что касается дороги, женитьбы и смерти. Ни один уважающий себя русский - от космонавта или дипломата и до "челнока" - не отправится в путешествие без традиционного "присядем на дорожку". Русские избегают свиста в помещении, рукопожатия через порог, возврата взятого в долг после наступления темноты, поскольку все это может привести к несчастью."

И наконец, целая книга - "Xenophobe's guide to the Russians", написанная англичанкой Элизабет Робертс и подаренная мне когда-то знакомым британцем. В ней я нашел такие интересные наблюдения:

"Для большинства русских идеальный досуг выглядит так: собрать как можно больше людей, еды и выпивки и наслаждаться всем этим в течение целого дня."

"Русские разговаривают непрерывно. К сожалению, им трудно ходить, пока они разговаривают. Пойти с русским на загородную прогулку практически невозможно - всякий раз, когда они пускаются в очередную теорию по поводу смысла жизни, они останавливаются. Некоторых ученых наблюдателей это привело к выводу о том, что у русских (единственных во всей человеческой породе) участок мозга, управляющий ногами, связан с языком."

А одну цитату я приведу в паре с выдержкой из Дм.Коваленина:

Д.К.: "...Само понятие "прайбаси" существует только как заимствование из-за границы ╜ родного, японского слова с тем же смыслом в принципе нет..."

Э.Р.: "There is no word in Russian for privacy."

Я примерил написанное англичанами на себя. Потом примерил "Письма из Хиппонии" на знакомых японцев. Мне показалось, что я понял, в чем тут дело. А поняв, решил объяснить.

Эпиграф (Жванецкий в Штатах):

- Ну, пусть еще пошутит.

- Женщины бывают прелесть какие глупенькие и ужас какие дуры.

- Что он говорит?

- Он шутит, что женщины бывают прелесть какие глупые и ужас какие дуры.

- Так... Ну конечно, я понимаю. Это кому как повезет. Только что ж ему так не везло?

Дзэнряку.

Дмитрий-сан! Вам очень не повезло. Не в такой, конечно, степени, как Михал Михалычу, но в достаточно большой, если за шесть лет жизни в этой стране вы встретили так мало людей, способных удержать вас от безотрадных обобщений.

Позволю себе такой странный вопрос: вы когда-нибудь были, ну скажем, в санатории? Я имею в виду: в таком месте, где люди собраны по критерию, никак не связанному с их интеллектуальным потенциалом или эстетическими запросами. Допустим, желудочники на водах - довольно представительная случайная выборка представителей данной нации. В Старой Руссе или в Боржоми я глядел на статистический срез русского народа глазами не то чтобы рафинированного интеллектуала - просто глазами питерского студента, стандартного поклонника БГ. Видел ли я там людей, близких мне по духу? Увы. Если бы мой предыдущий опыт не снабдил меня более широкими знаниями о соплеменниках, картина была бы удручающей: русский человек любит выпить тайком от врача, сытно пожрать (причем не обязательно вкусно) и по возможности гульнуть от жены, с целью чего посещает санаторные танцы под баян.

У английских корреспонденток не было априорного знания о стране и ее народе. У вас тоже не было. Прочитанное и услышанное не в счет - собственным глазам все равно веришь больше. А они-то, случается, и обманывают.

Давайте объединим усилия. Вы одолжили мне свои глаза - теперь я одолжу вам свои. Согласитесь, четырьмя глазами мы увидим больше. Увы, в вопросах литературы я сведущ гораздо менее вас. Поэтому начну с того, что мне ближе - с музыки. В этой сфере тоже есть свои комиксы и своя Литература. Чего больше?

Зайдите в любой магазин компакт-дисков: полки с классикой или джазом ненамного короче полок с попсой. Академические концерты - постоянно и повсеместно, народу на них - битком. На джазовых фестивалях состав участников, каким не всякая страна может похвастать. Конечно, платят заезжим звездам щедро, как нигде. Но чтобы это стало возможным, должна прийти публика - и она приходит, причем весьма искушенная.

В российском магазине выбор классики обычно ограничен двумя-тремя десятками дисков; с джазом ситуация не лучше. Чем это еще объяснить, как не низким спросом? Попса у нас продается и покупается куда как активнее.

Продолжаю. Городок, где я живу, - по нашим меркам районный центр, какой-нибудь Урюпинск или Гусь-Хрустальный. Мне интересно, есть ли в Урюпинске любительский симфонический оркестр. Есть ли джазовый биг-бэнд? Играют ли там фьюжн? Или фанк? Или латиноамериканскую музыку? Существует ли там традиция исполнения под Новый Год девятой симфонии Бетховена?

Я сильно сомневаюсь. А вот здесь все это есть. Уровень любительский, иногда полупрофессиональный, но всегда добротный. И техника, и музыкальная эрудиция - все на месте. А больше всего поражает количество людей, которые любят и умеют играть самую разную музыку.

Да, это очень непохоже на андерграунд. Даже исполняющие фри-джаз нисколько не индульгируют в своей контркультурности. Просто играют музыку, которая им нравится, относясь к ней без религиозного пыла, а музыкальный мусор воспринимают снисходительно, без ненависти. Отыграв авангардную программу, могут затем коллективно расслабиться в караоке-баре, распевая пресловутые "энки". Должен вам заметить, что "непотребное завывание" является здесь не более чем традицией, ограниченной чисто национальными песенными жанрами. Если бы китайская пентатоника действительно довлела над умами, то сильные инструменталисты были бы раритетом.

Только насчет японского рок-н-ролла спорить не буду. Зрелище печальное - наверное, нигде больше коммерция не въелась в рок так глубоко, как здесь. Хотя западную рок-культуру знают и ценят.

Вспоминаю концерт Deep Purple в городке Уцуномия год тому назад. В небольшом заполненном до отказа зале я, похоже, единственный иностранец. Оглядываю публику: причесанные очкастые клерки в черных костюмах, благостные домохозяйки только что не в передниках, прыщавые застенчивые подростки. Недоверчиво вожу по ним взглядом: это они что, действительно пришли слушать тяжелый рок? Или перепутали? Тут медленно гаснет свет, сцена освещается, и под своды зала воспаряет мощный восторженный крик из тысяч глоток. Я ничего не могу понять: кто орет? кто свистит? фонограмму включили, что ли? Вглядываюсь в темноту - нет, вроде они, те самые клерки в пиджаках. Иные, правда, пиджаки с себя уже сбросили и устремились к сцене. Когда раздались первые риффы "Женщины из Токио", я чуть не оглох, так они все заорали в экстазе. "You're fantastic!!!" - кричал им в ответ Гиллан и, бегая вдоль края сцены, пожимал тянущиеся к нему руки.

Ну ладно, Deep Purple в конце концов тоже можно причислить к масс-культуре. Перед сценой орать - много ума не надо. А вот что они все-таки читают? Неужели ж одни только комиксы? Вся нация?

Диалог в овощной лавке (клянусь, непридуманный):

- Вы откуда?

- Из России.

- О, Россия... Достоевский!

- Как?! Неужели читали?

- Да! "Карамазов-но кедай". Их там было три. Иван, Дмитрий и еще... Не подсказывайте, сейчас сама вспомню... Алеша!

Вы можете представить продавщицу в овощном отделе нашего гастронома, рассуждающую о японской классической поэзии? То-то.

Диалог с хозяйкой бара средних лет:

- Мама-сан, приходите в среду на наш концерт.

- Ой, как жалко. В среду не могу, еду в Токио на сессию. Я ведь в университет на заочное отделение поступила.

- Да? Как интересно... А специальность? Бухгалтерский учет?

- Нет. Английская литература.

- Как это? Вы что, съезжать отсюда собрались?

- Да нет, просто интересно. Мечта такая была, с самого детства.

Ко мне в гости приходит приятель по имени Синъя, он плотник. В программе вечера - кино. Синъя расстегивает сумку и вынимает полдюжины кассет, полное собрание Тарковского. Смотрим "Солярис". Много писалось о том, какое значение при компоновке кадра Тарковский придавал детали. Я думаю, Синъя этих писаний не читал, но он поражает меня своим умением такую деталь в кадре разглядеть и обратить не нее мое внимание.

Он плотник!!!

И в этом-то вся соль. В этом разгадка парадокса. В нашем отечестве интеллигентность идет рука об руку с высшим образованием, это чуть ли не синонимы. Мы к этому привыкли и склонны думать, что и везде дело обстоит точно так же. А вот здесь-то оно, похоже, обстоит так же с точностью до наоборот.

Перебираю знакомых музыкантов-любителей: какие встречаются профессии? Хозяин ресторанчика. Заведующий баней. Преподаватель в музыкальной школе. Работяга с "Фуджицу". Шофер. Продавец.

Зато уж среди любителей "энки" и "манги" - будьте уверены, хватает выпускников университетов. Им действительно не до авангарда и не до толстых книжек. За ними Фирма. Перед ними Карьера. Им надо карабкаться туда, на вершину пирамиды, потому что их учили, что именно там, наверху, процветание и всеобщий почет. И это не миф. Японский крестьянин, свободный человек на собственной земле, с гораздо большим трудом найдет себе невесту, чем мелкий чиновник, распоряжающийся собой лишь в той степени, в какой его компания ему позволит. Слова "процесс биологического выживания" звучат сильно, но от истины недалеки.

Так что, судя по всему, носителями культуры в глубинах японского общества стали те, кто презрел его идеалы. Кто плюнул на общественную лестницу. Подобно нашему Веничке Ерофееву: на каждую ступеньку лестницы - по плевку. Они не станут получать грамоты за выслугу лет и сидеть в президиумах. Их не будут ставить в пример подрастающему поколению и помещать на доски почета. В конце концов, они и денег скопят гораздо меньше, чем их сверстники на фирмах. Но зато они смогут по вечерам собираться вместе и играть джаз.

Чем не андерграунд? Чем не поколение дворников и сторожей?

Для себя я решаю это очень просто. Японец в костюме - человек с другой планеты. А японец в свитере и джинсах - потенциальный браток. Правило, которое дает осечку крайне редко.

Иду на новоселье к другу. Друга зовут Ватари. Он вольный звукооператор. Живет в Токио, работая с разными музыкантами. Накопит денег - снимает дом в деревне, где некоторое время отдыхает от столичной суеты. На этот раз снял в наших краях. Обставлена квартирка по-холостяцки, без претензий. Обилие наблюдается лишь в двух местах: на стойке с компакт-дисками и на книжной полке. Подхожу к последней. Что вижу?

Кэндзи Миядзава. Скотт Фитцжеральд. Сборник американской поэзии. Исследование по абстрактному искусству. Биография Экзюпери. Ну, и чтобы быть до конца объективным, не буду отрицать, что была также и парочка комиксов.

- Слушай, Ватари, тут один мужик статью написал, что у вас в Японии народ кроме комиксов ничего не читает.

- Ну и правильно написал. И на самом деле одни только комиксы читают.

- Погоди. Вон у тебя на полке сколько всего стоит.

- Так то у меня.

- А ты чего, особенный?

- Ну... Вообще-то мало нас.

- Кого это "нас"?

- Ну вот таких. Которые понимают.

- А остальные почему не понимают?

- Не надо это им. Им только пузо набить, да развлечься после работы. Они просто не знают, что еще что-то есть. Я ведь это никак исправить не могу. Я один, а их вон сколько... А те, которые наверху, сами такие же.

- Так выходит, тяжело тебе?

- Да нет, почему тяжело? У меня своя жизнь, у них своя. Они мне не мешают. Если я, скажем, хочу что-то прочитать, так я и прочитаю. В библиотеку пошел, да взял.

И еще диалог:

- Дзюнко, вот скажи: комиксы - это хорошо или плохо?

- А почему плохо? Разные есть. Есть очень хорошие.

- А ты комиксы читаешь?

- Я? Что я - дура, что ли?

- Так ты ж говоришь, есть хорошие.

- Ну я имею в виду - хорошие для тех, кто их читает. Всякие там служащие. У них жизнь тяжелая, сплошной стресс, расслабиться надо. Вот и пусть себе расслабляются.

Трудно отрицать факт массированного оболванивания - может, объективно неизбежного, а может и сознательно спланированного. Я не пытаюсь с этим спорить. Я лишь хочу сказать, что живая человеческая душа сопротивляется тотальному зомбированию гораздо более упорно и успешно, чем вам могло показаться.

Вы пишете: "чтиво японца", "характер японца", "эмоции японца". Этакая этнографическая синекдоха. Японцев 125 миллионов, так какого из них вы имеете в виду? Не могу отрицать наличие "среднестатистического японца" - это тот самый клерк в пиджаке, который каждый день и мне, и вам мозолит глаза своими мангами. Я даже готов согласиться с тем, что он определяет облик нации в глазах иностранцев. Но я очень не хочу думать, что именно он определяет ее глубинную суть. Нарисуйте портрет "среднестатистического русского" - или взгляните на тот, что рисуют иностранцы - и вы со мной согласитесь.

Конечно - "средний русский" вам не был так досаден, как "средний японец". Почему? Да потому, что вы знали, по какому адресу находится кухня, где вас ждет беломорина, понимающий друг и тонкий разговор про веничек с единорогами. Вы жили в своей нише, видимо, полагая это само собой разумеющимся - но разумеющимся лишь для своей страны. Это заблуждение многих, что только в России интеллигенция оторвана от масс и составляет подобие рыцарского ордена. На самом деле ситуация достаточно универсальна. Пошлость, дурновкусие, мещанство, серость - категории вненациональные и внесоциальные. Точно так же, как и их антитеза (утонченность, изысканность, духовный аристократизм - назовите как угодно). Мне даже кажется, что, если бы удалось построить кривую распределения нации по шкале художественного вкуса, то такие кривые в основном совпали бы для большинства развитых обществ.

Забывая о неизбежной однобокости собственного опыта, мы беремся на его шаткой основе делать далеко идущие выводы. Японцы читают комиксы - значит японскому народу свойственна тупость и неразвитость. Я и мои знакомые слушаем "Аквариум" - значит русскому народу свойственно преклонение перед духовными ценностями. Только слепой не увидит здесь двойного стандарта.

Нам всего лишь надо пореже клеить этнические ярлыки. И не раздувать частности, заметные в силу различия культурных традиций, до вселенских обобщений. А еще - почаще смотреться в зеркало.

Один мой приятель прожил здесь три года и засобирался на родину. Помню один из его монологов, произнесенный за бутылкой зубровки:

- Как вернусь, напишу книгу. Знаешь, как назову? "Японский пустоцвет". Понял, да? Сакура - она ж пустоцвет, у нее плодов-то нету! Какой мощный символ, а? Все, что тут увидел, все так прямо и опишу.

Через год, остановившись у него в Москве, интересуюсь, написана ли обещанная книга.

- Да нет, какая там книга, не до нее. А потом, ты понимаешь - время идет, плохое забывается, хорошее остается, иногда даже ностальгию чувствую. И знаешь, чему больше всего рад? Тому, что успел там изрядно поколесить, посмотреть разные места. Страна-то ведь дико красивая, чего там говорить, правда?

Я понял это так, что пустоцвет заплодоносил.

октябрь 1997 г.
Айдзу-Вакамацу